Пропажа государственной важности [litres] - Алекс Монт

обоюдному согласию новоявленные приятели решили прогуляться, благо погода позволяла. Серая хмарь утра рассеялась, выглянуло солнышко, вечер обещал быть безветренным. Миновав Певческий мост, они вышли на Мойку и, пройдя набережной, свернули на Невский. Поравнявшись с рестораном Доминик, они зашли внутрь.

— Значит, по юридической части служить изволите? — осведомился разогретый Спотыкачом Палицын, когда официант принес горячее.

— Точнее, по следственной. В Окружном суде штаны просиживаю, — не стал скрывать свое место службы Чаров, отдавая щедрую дань соленым рыжикам, мелко нарезанным на тарелке и поданным под провансальским маслом.

— И как служится?

— Помаленьку, Кондратий Матвеевич, помаленьку, — с философской задумчивостью проронил он, пригубив Ерофеича. — Скажем, сегодня, мы с вами познакомились, а через час я уж на убийстве побывал.

— Пренеприятная комиссия! — посочувствовал ему Палицын, с сосредоточенным видом, расправляясь с говядиной.

— Такова служба, ничего не попишешь.

— И кого убили, позвольте полюбопытствовать? — с деланным интересом вопросил он.

— Да мастерового одного, — с равнодушным видом бросил Сергей. — Завтра в полицейской хронике «Ведомостей»[21] заметка о том будет.

— Мастерового?! — перестал жевать Палицын.

— Столяра. Причем живущего, вернее, до вчерашнего вечера жившего, не где-нибудь, а, будете смеяться, по Столярному переулку. Жил-был столяр во Столярном, да и помер он во Столярном, — неуклюже скаламбурил Чаров, исподволь наблюдая за сотрапезником.

— Что-то жарко стало, — обтер салфеткой вспотевший лоб Палицын и, схватившись за приборы, уткнулся в опустошенную минутой назад тарелку. На его счастье, подоспел официант с вареными раками, водрузивший наполненное ими блюдо перед носом Кондратия Матвеевича.

— Пиво холодный или комнатный температур, господин, принести? — услужливо кланялся он.

— Холодное, да поживей, татарская[22] рожа, — дал волю раздражению делопроизводитель МИДа. — И что? — вопросительно воззрился он на Чарова.

— В каком смысле «что»? Извольте выразиться яснее!

— Я имел сказать, э-э-э… убийцу нашли, что свидетели говорят? — сбивчиво уточнил он.

— Свидетелей опрашивает следователь сыскной полиции, а вот мотив преступления мне не ясен.

— Может, деньги или ценные вещицы при нем имелись на момент э-э-э… совершения злодейства?

— В том-то и загвоздка, что деньги и ключи при нем остались. Одно только странно…, — сделал паузу Сергей и выразительно глянул на собеседника.

— И что? — без зазрения совести лез в тайны следствия Кондратий Матвеевич.

— Исчез бывший при столяре ящик с инструментом, а также, что весьма загадочно, ключи, бывшие при покойном, совершенно не подошли к воротной двери, кою он пытался безуспешно отпереть и перед которой его убили.

— Ящик с инструментом? Ключи? — нервно моргая и едва поспевая за мыслью собеседника, машинально повторил Палицын.

— Я опросил полового из кухмистерской, куда часто заглядывал покойный. Заходил он туда, кстати, и перед смертью. Так вот, половой показал, что видел при столяре оный ящик.

— И?.. — кровь отхлынула от его лица

— Опять вы за старое, Кондратий Матвеевич! Прямее мысли свои излагайте! Небось, у себя в Департаменте приучились загогулины хитроумные в дипломатических нотах выписывать, дабы их истинный смысл сокрыть, — сделав лукавую мину, погрозил ему пальцем Чаров.

— Я э-э-э… желал узнать, отчего вы сказали «странно», когда упомянули, касательно инструмента?

— Да потому, как едва ли подобный предмет мог послужить первопричиной, мотивом убийства. Тут собака в другом месте зарыта. Столяра не за инструмент убили.

— Полагаете, причина в ключах, кои к воротной калитке не подошли?

— Убежден. Бывшие при нем ключи, как и должно, оказались от занимаемой им квартиры. Получается, столяр пытался отпереть дверь заведомо не годившимся ключом, иными словами, отпереть своим ключом чужой замок, что совершенно против логики.

— Стало быть… — заметно чаще заморгал Кондратий Матвеевич.

— Стало быть, кто-то попросил помочь ему отпереть дверь в той подворотне. И когда Антип возился с замком, засадил ему топором по темечку, а после, для верности, ножом под лопатку вдарил. Тем паче, половой показал, что вчера вечером Михеев, так звали мастерового, — невзначай метнул изучающий взгляд в Палицына он, — был в кухмистерской не один, а с каким-то человеком из благородных. Вот кого искать надо!

— М-да… может, вы и правы, — ерзая на стуле, неопределенно протянул делопроизводитель МИДа.

Далее разговор не заладился. Основательно хлебнув пива и закусив раками, Кондратий Матвеевич засобирался домой. Чаров не стал его удерживать. Условившись днями встретиться накоротке, они распрощались.

«А провокация удалась! Ишь, как засуетился! Чутка прижать, и он мне все, как на духу, выложит. Ну не должен человек так мельтешить, коли совесть у него чиста. Даже до кофея с ликером не досидел. И какие у него обстоятельства вдруг образовались?» — провожая взглядом спешившего на выход Палицына, самодовольно усмехался Чаров, завороженно любуясь пламенем камина.

— Девятый час, однако, пора и честь знать, — он подозвал официанта и, уплатив по счету, вышел из ресторации.

Глава 9. Дядюшкины советы

Объятый вечерней зарей золотой купол Казанского собора плыл в облаках. Ветер стих, не избалованная погожими днями столичная публика высыпала на Невский и, чинно прогуливаясь по проспекту, заглядывалась на вывески и витрины. Поддавшись царившему настроению праздности и довольства, Сергей двинулся в сторону Полицейского моста, решив прогуляться до Адмиралтейской площади, а уж там взять конку. Окидывая проходящий люд равнодушно спокойным взором, его внимание привлекла пара молодых людей, смазливых и юных, с набеленными тонкими лицами и невинно улыбавшимися глазами, стоявших по разные стороны газового фонаря. Одна из запряженных гнедой двойкой бричка остановилась, и сидевший в ней рыжеусый господин весьма респектабельного вида, поманил одного из юнцов. Через минуту бричка тронулась, только везла теперь двух пассажиров. «Господину в сюртуке и цилиндре, небось, приспичило заехать под хвост шелковому мальчонке, иль может, все будет наоборот? Поди, разбери, кто из них бугр, а кто бардаш?»[23] — следовал выбранным маршрутом Чаров. Перед Полицейским мостом ему повстречалась карета Валуева. Узнавший его кучер натянул вожжи, и из-за приоткрывшейся дверцы высунулось нахмуренное лицо министра.

— Сергей! Вот, не ожидал! — искренне обрадовался Валуев.

— Счастлив лицезреть вас в добром здравии, дядюшка!

— Куда стопы направляем?

— Вечор, на удивление, теплый, я и подумал до конки пройтись.

— А я вот, грешник, у Донона обедал. Больно у него трюфели хороши! Ладно, так уж и быть, залезай. На квартиру тебя своим экипажем доставлю, по пути и поговорим, — распахнул перед ним дверь кареты Валуев. — До меня дошло краем, что ты наведываешься к Шувалову, — не замедлил поделиться своей осведомленностью он, когда Чаров забрался в карету. — Будь аккуратен с графом и не сделай неверного шагу. Его сиятельство не любит проигравших.

— Он попросил меня об услуге, в коей я не смог отказать ему.

— Услуге? — Валуев насупился.

— Я обещал сохранять конфиденциальность, дядюшка.

— Даже от министра внутренних дел? — лицо Валуева приобрело изумленно насмешливое выражение.

— Это связано с госпожой Акинфиевой и герцогом. Прошу меня простить, но далее я не вправе